Анальная стадия развития Линии Сены или Вера в возможность делать деньги на испражнениях.

Обзор работы над фильмами во Фламанвиле, в Порт-Жером-сюр-Сен и попыток начать в России съемки фильма «Вагончики». Все эти фильмы созданы для исследования зависимости жилища рабочих от производства.

Во Франции в послевоенный период ускорился процесс изъятия (как тогда казалось, окончательного) жилищного фонда, предназначенного для рабочих, из рук глав предприятий и началась передача его под контроль государства. Однако, экономические и политические изменения, происходящие с начала тысячелетия (и с 1990-х годов на постсоветском пространстве), похоже, вернули этот тип жилья в руки компаний. И государство не просто согласно с этим процессом, но всячески ему потворствует. Результатом этого стало вытеснение пространства частного и интимного пространством деловым и иерархизированным.

Достаточно установить камеру у завода где-нибудь в промышленной зоне, чтобы привести в движение шестеренки. Сначала придет охранник. Затем, если вы будете достаточно настойчивы - начальник охраны. И, наконец, появятся представители полиции, достаточно хорошо знающие закон о фото- и видеосъемке, которые объяснят вам, что необходимо получать право на ведение видеосъемки, даже если вы находитесь в городском пространстве. Не дайте себя обмануть. Это игра. Нельзя безнаказанно мир промышленного производства, зону Seveso (территорию, где промышленная деятельность связана с обработкой, производством или хранением опасных веществ) или щепетильный производственный сектор, как, например, энергетическая или химическая промышленность. Но экономические изменения последних десятилетий привели к тому, что производственный мир и его устройство проникли в личное пространство работников. Так что съемка жилища рабочих (в том числе мобильного) часто касаются и съемки их рабочего процесса.

И незаметно фильмы группы Неизвестный Масштаб изменились. В то время, как наши первые работы, которые мы вели совместно с бездомными, кочевниками и иммигрантами, исследовали вопросы жилья, по сути раздробленного, проект Махновщина (www.makhnovtchina.org), исследовавший мобильные градостроительные формы, постепенно навел нас на мысль о том, что работа и экономическая деятельность - это существенный, даже центральный элемент исследования уклада жизни. Очевидно же, да? Вообще-то нет... Дело в том, что люди, ведущие мобильный образ жизни или проживающие в мобильных, легких объектах, таких как грузовики, трейлеры, дома на колесах, обычно считаются частью населения, далекой от трудоустройства.

Однако почти все они что-то мастерят, переделывают или просто-напросто работают. Зачастую эти активности трудно снимать: они либо воспринимаются героями как нечто незначительное, либо же герои беспокоятся, что фильм вскроет несоответствие их деятельности трудовым нормам (безопасным условиям труда, налогообложения и так далее)... Проблема, характерная не только для работы не по найму.

Эта проблема впервые отчетливо проступила в 2014 году в Дьеппе, когда мы работали над созданием мобильной картографии жилых объектов и неформальной архитектуры исторического рыбацкого квартала Поллет.

В тот вечер мы показывали в баре отрывки из фильмов, снятых совместно с жителями квартала. И среди прочих, там сидели двое. В этих отрывках мы показывали картофельные ларьки, неформальную торговлю напрямую с лодок, перераспределение богатств, позволяющее выживать здесь - пример неформальности, которую старожилы называют «солидарностью». В баре сидели двое, немного отдельно от остальных, и, очевидно, все сюжеты им знакомы. Они приехали сюда на несколько месяцев. Ночевали в машине, припаркованной во дворе маслобойни, куда нанялись. Внезапно они оказались частью этого сообщества и хотели рассказать о нем побольше. Но несколько дней спустя они отменили запланированную съемку. Не из-за стыда за свои жилищные условия, а потому что снимать нужно было на территории предприятия, что вскрыло бы их проживание на рабочем месте, которое, хоть и было согласовано с владельцем компании, запрещено законом. Подобные же проблемы возникнут, когда мы захотим взять интервью у менеджеров близлежащих кемпингов: все площадки заняты сотрудниками EDF (прим.пер. крупнейшая государственная энергогенерирующая компания Франции) и ее субподрядчиками, приехавшими для устранения сбоя на атомной электростанции Пенли.

Но, очевидно, наиболее остро этот вопрос встанет при съемках строительства нового ядерного реактора во Фламанвилле, на полуострове Котантен. Всё временное и чрезвычайное длится здесь годами. Какая-то часть выездных менеджеров живут только в условиях чрезвычайных ситуаций на различных стройках Франции. И, наконец, поскольку процесс съемок растянется на довольно длительное время, мы сами узнаем, что это такое - жить на стройке, а по сути - на рабочем месте.

По данным Национального института статистики и экономических исследований во Фламанвиле проживают 1724 человека. Между тем, в настоящий момент вокруг реактора живут от 4000 до 5000 рабочих, представители десятка разных национальностей. Они живут в кемпинге, в автодомах или в поселке из переносных домов (официально он представляет собой базу отдыха), управляемым AIE - компанией, объединяющей работодателей данного земельного участка в соответствии с законом 1901 года.

Большая часть рабочих, приехавших сюда для выполнения кратковременных задач с продолжительностью в несколько месяцев, продолжают здесь жить много лет спустя. Времена года и постоянные задержки сдачи стройки сливаются в один бесконечный день. Некоторые рабочие находятся здесь больше семи лет, не имея официального места жительства, следовательно, не обладая правом на свой город или правом голоса. В то время, как послевоенный период, казалось, ратифицировал отделение места работы от места проживания, здесь и сейчас мы видим восстановление зависимости этих мест одного от другого: здесь живут только для того, чтобы здесь работать, а в случае с поселком из переносных домов - здесь выдают жилье, только потому что ты наемный работник одного из предприятий. Сосед может оказаться бригадиром или мастером. А в мобильном доме, в котором запрещено курить или приглашать кого-либо на ночь, нужно жить с другим сотрудником. Жилище рабочих становится не только примером полного слияния частного жилого пространства и корпорации, но и методом управления персоналом.

В рабочей среде нередко можно услышать о «Тур де Франс», способе устрашения, к которому прибегает работодатель, чтобы сломать или заставить замолчать непокорного или чрезмерно требовательного сотрудника, заставляя его переезжать с одной стройки на другую недопустимо часто, перебрасывая его с одного края территории на другой.

И все в разъездах?

Очевидно, что расспрашивание рабочих об их условиях труда, находясь при этом в домике, создает определенную проблему: боязнь руководства, обязанность хранить тайну и так далее. Однако же гораздо менее очевидно, что разговор о самом домике приведет к изучению условий труда. Тем не менее, работая с мобильными рабочими, становится ясно, что малейший протест, касающийся права на жилище, или простая констатация, которая может быть расценена как протест, активирует корпоративные взаимоотношения с работодателем и сослуживцами, и уже отсюда порой возникают санкции. Дело в том, что перемены в наемной работе привели к факту проживания в производственном процессе, а, следовательно, в корпоративной иерархии. Теперь людям больше платят не только за работу, но, возможно, прежде всего, за то, что они живут в таких условиях. Феномен, хорошо известный водителям грузовиков, которые охотно признаются, что им «платят за сон». Им платят не за безделье, но за их экономию на путевых расходах (на суточных, на расходах на еду, на отель и так далее), поскольку они предпочитают спать в грузовике. Благодаря этой «трюку», этой небольшой хитрости их часы сна лучше оплачиваются.

Но в сфере промышленного производства и исключительных зонах, появляющихся на свет благодаря этой сфере, как, например, зона во Фламанвилле, этот метод, нацеленный на экономию, подвергается сомнению. Некоторые работодатели пытаются сократить командировочные на том основании, что проживание в грузовике, автодоме или доме на колесах будет стоить меньше, чем проживание в отеле или гостевом доме. Другие же делают обладание одним из видов мобильных домов условием для трудоустройства.

Последний шаг на пути к принудительному труду? Пример России - «вагончики-бытовки».

«Пока ты остаешься на территории строительной площадки, у тебя не будет проблем. Мы соблюдаем договоренности, все в порядке. Если же ты выйдешь отсюда, если тебя остановят для проверки и у тебя выявят проблемы с документами, я не приеду тебя выкупать у полиции!»

Такими словами приветствует бригадир работягу из Средней Азии, только что оказавшегося на стройке. Здесь рабочих размещают, если не сказать заключают, в вагончиках. Эти городки из вагончиков-бытовок расцветают сотнями на стройках, где трудятся над прихорашиванием города или воплощают в жизнь проект Большой Москвы. Здесь спят прямо на стройке, а стоит ей закончиться, как их перемещают вместе с бытовками на следующую стройку. Приветственная фраза дает практически полное понимание этих зон, их особого характера и манеры управления рабочей силой. Появляется множество зон различных размеров, закрытых от окружающей городской среды. Здесь принято не только закрывать глаза на трудовое законодательство, но и заигрывать с принудительным трудом.

Чтобы попасть в мобильный город, придется преодолеть стены и заборы, отделяющие зоны жилых контейнеров от города. А еще придется одолеть охранников, живущих практически в тех же условиях, как и те, за кем они наблюдают. Нестационарные посты охраны, похожие на киоски, расставлены повсюду и символизируют разделение города. У этих микропространств есть также распространенный повсеместно эквивалент внутри многоквартирных домов - помещение консьержа. Таким образом, соприкосновение с мобильным городом определяется по присутствию мобильных караульных будок, помещающих надзирателей и надзираемых в одинаковое положение.

Фурье без утопии.

Итак, хотя официально первая особая экономическая зона Франции открывается в Порт-Жером-сюр-Сен, мы полагаем, что она лишь выставляет напоказ чрезвычайные нормы больших строек и свойственное им злоупотребление градостроительным и трудовым законодательством. Это событие знаменует столько возвращение к промышленному патернализму, сколько насаждение территорий различных зон, в которых все виды человеческой деятельности - вплоть до самых интимных - подчинены производству. И, кажется, Россия с ее городками из вагончиков-бытовок и заключенными в них строителями стоит на пороге внедрения принудительного труда.

Sommaire du numéro 10
--------------------